Русский ниндзя.

Русский ниндзя.

— Да что там ваши десант­ники, омоновцы! Что они уме­ют? Вот у нас в Краснодаре есть настоящий русский нинд­зя. Такого убить невозмож­но...

— А ты хоть сам-то его ви­дел?

— Конечно. Живет он в бункере под землей.

...На первый семинар по русскому рукопашному бою съехались «бойцы» со всей страны. Кого тут только не было: и каратисты разных школ, и таэквондисты, и сам­бисты, и даже китайский раз­ведчик, специалист по ушу. Еще бы, ведь предстоял выход в свет легендарного русского бойца — Алексея Алексеевича Кадочникова.

Но где же он? Да вот же! Поджарый седовласый муж­чина небольшого роста — вот никогда бы не подумал... Ре­акция остальных была похо­жа на мою: растерянность, разочарование. Но Алексей Алексеевич, не долго думая, вышел в центр зала: «Кто-ни­будь поможет?» Из толпы вы­шел здоровенный кикбоксер. «Бей!» — сказал Кадочников. «Да что вы?». «Давай, не стесняйся». Замах. Молние­носный удар, который проходит мимо. Тяжеловес по инер­ции, правда, не без помощи Кадочникова, летит на ковер. Знакомство состоялось.

Вот так я впервые увидел настоящий боевой прием рус­ского рукопашного боя. О его существовании я слышал не рал и даже писал. Но, честно говоря, чем отличается он от других видов единоборств, до конца не понял. Разве могут существовать какие-то секрет­ные удары или захваты? Ведь у человека всего две руки и две ноги. Со стороны же рабо­та Кадочникова выглядела слишком просто и естественно. Но повторить обыкновенное на первый взгляд движение не удавалось никому.

— Если силу прилагать правильно, то для выполнения приема ее потребуется в не­сколько раз меньше...— начи­нает свое объяснение Кадоч­ников.— Простейшая геомет­рия: вот это вектор силы это рычаг с точкой опоры...

Свои занятия по рукопаш­ному бою он начинает с гео­метрических построений. Пле­чо, предплечие... катет, гипо­тенуза. «И почему до этого не могут догадаться в институ­тах физкультуры?!.— сетует «дед» (так с уважением, заглаза, называют его учени­ки).— Ведь и в спорте движения те же самые, такое же трехмерное пространство.

Кстати, работа в трех плоско­стях — одно из основных пра­вил русского рукопашного боя. Освоив его, ты момен­тально получишь в поединке несомненное преимущество, поскольку постоянно выво­дишь противника из равнове­сия».

Но неужели Кадочников до всего дошел сам, создал свой, непохожий ни на что, стиль? Алексей Алексеевич на это не претендует и считает, что про­сто систематизировал те зна­ния и навыки, которыми ис­покон веков владели русские воины. Кстати, крылатое вы­ражение Суворова «Пуля — дура, штык — молодец» отра­жало одну из важнейших так­тических задач боя — ско­рейший переход врукопаш­ную, где русские воины име­ли преимущество.

Восточный синдром

Сам Алексей Алексеевич Кадочников учился «русскому стилю» после войны в одном из спецучилнщ (где готовили диверсантов), куда после рево­люции и было запрятано бое­вое искусство русских воинов.

Правда, во время Великой Отечественной войны оно еще ходило среди обыкновенных солдат — передавалось, как ремесло, из поколения в поко­ление (к примеру, дед Алек­сея Алексеевича, кавалер трех Георгиевских крестов, передал свое искусство отцу, которое во время последней войны не раз выручило. При обороне Одессы он один смог отбиться от пятерых). Но после воины постепенно искусство русского рукопашного боя стало забы­ваться. На некогда общевой­сковую подготовку был нало­жен гриф «Совершенно секрет­но». Таким образом, мы оказа­лись на грани потерн своего боевого искусства.

А в это время в образовав­шуюся нишу хлынул поток заморских видов единоборств. И чего теперь только у нас нет! Одних только федераций по карате несколько. А ведь есть еще и кунг-фу, таэквон­до, ушу... Приезжаю в дале­кий заполярный городок, а там все бредят «кекусинкаем» (один из видов карате)... Но мало кто задумывался, что восточные боевые искусства чужды нам не только психо­логически, но и физиологиче­ски. Русскому человеку, к при­меру, сидеть в распространен­ной на востоке позе «лотоса» просто-напросто неудобно. То же самое происходит при вы­полнении различных ударов.

В большинстве случаев во­сточная философия в наших людях дает гремучую смесь. «Восточники» рьяно отстаива­ют право на господство и все­ми силами стараются поме­шать существованию конку­рентов. Но если одни восточ­ные единоборства с другими еще как-то уживаются, то рус­ского национального руко­пашного боя боятся, как огня. Первая публикация о нем в «Комсомолке» («Стиль от... спецназа», 25 октября 1990 г.) вызвала такой огромный по­ток угроз, что мы даже расте­рялись. Моему же соавтору Саше Лаврову в своем Сверд­ловске было и вовсе нелегко.

Обидно терять традиции ру­копашного боя не только по­тому, что началось засилье восточных видов. В сотни раз хуже то, что это стоило на­шим солдатам многих жизней в том же Афганистане,— это только раньше русские войска отличались отличной руко­пашной подготовкой... Особен­но в этом преуспели пластун­ские части (состоявшие в ос­новном из казаков). Пластуны уходили в тыл врага более чем на 100 км... Неудивитель­но, что в основу подготовки морских пехотинцев США лег «русский стиль», который они в свое время взяли на воору­жение благодаря русским офи­церам-эмигрантам.

Обо всем этом Кадочников говорит с болью. Растерять такое богатство надо было суметь. И это, похоже, удалось. По словам «деда», ни один милиционер теперь не может правильно заломить руку. Ма­ло того, даже в ОМОНах нет настоящих профессионалов, кто бы мог разобраться в лю­бой уличной ситуации, не до­водя дело до крови. А на­учить некому. Знаю, как коти­руются «на рынке» ученики Кадочникова. За некоторыми из них в последнее время уст­роена настоящая охота. Запо­лучить их для подготовки спецподразделений стремятся многие.

Как связать человека стулом!

Никогда не догадывался, что обыкновенные столовые тарелки могут так хорошо ле­тать. В руках же мастера они становятся грозным смерто­носным оружием. Впрочем, как оказалось, за любым сто­лом можно найти и другие предметы для защиты и напа­дения.

Сидим, пьем чай. Кадоч­ников берет со стола пустой стакан, делает неуловимое движение рукой — условный противник задергался. Что произошло? Алексей Алексе­евич всего-навсего выплеснул остатки чая, которые есть всегда. Этого оказалось до­статочно, чтобы «враг» был полностью дезориентирован.

И таких военных хитростей у «деда» множество. Он, по-моему, и сам не может все их перечислить и говорит, что в принципе можно ис­пользовать любой предмет, находящийся под рукой. А если его нет, то подойдут к части своей одежды.

«А как можно использовать, к примеру, этот стул?» — не успеваю задать вопрос, как уже лежу на полу, связанный тем же самым стулом. Вы умеете связывать стулом?! Тут же — пока я пытаюсь выбраться — Кадочников продолжает рассказывать, как правильно работать этим сту­лом сразу против нескольких соперников, что стул многим похож на рога оленя — опас­нейшее оружие, которого бо­ится даже король тайги тигр.

— Но ведь здесь же не развернешься — комната слитком маленькая,— задаю я вопрос теперь уже с опаской.

— Это даже лучше — мало кто умеет сражаться в огра­ниченном пространстве, — от­вечает Алексеич.— Пошли в лифт.

— Пошли,— уже совсем грустно отвечаю я...

...Потом меня конвоировали при помощи обыкновенной расчески. «Допрашивали» ша­риковой ручкой...

Есть ли подобные «примоч­ки» в других видах едино­борств? Кроме работы с пал­кой, я ни о чем другом не слышал. Существует, правда, специальная подготовка с ме­чами, нунчаку — но ведь это уже боевое оружие. В поня­тие «оружие» в «русском стиле» вкладывается иной смысл. «Дед» любит повто­рять: «Рукопашный бой яв­ляется невидимым оружием, которое нельзя обнаружить, пока его не применили, и нельзя отобрать, пока чело­век жив». Но вдруг на своих занятиях Кадочников достает рисунки с различного вида мечами, алебардами, саблями, шпагами и начинает расска­зывать, откуда взялась такая форма. К примеру, сабля имеет полукруглую форму — она использовалась в «тес­ной рубке». Огромными ме­чами сражались рыцари, де­рущиеся в одиночку, а не в строю... Все эти знания необ­ходимы по двум причинам, считает Кадочников. Во-пер­вых, знание старого оружия поможет понять механику рукопашного боя, приспосо­бить для самообороны любой предмет. Во-вторых, воин является носителем своей куль­туры, а без этого боевое ис­кусство теряет смысл. Как потеряли его восточные виды единоборств в нашей стране. Ведь до нас дошла лишь не­большая часть каждой из этих «заморских» систем.

Нельзя забывать, что ру­копашный бой — лишь одна составная часть системы вы­живания человека в экстре­мальных условиях. И порой можно победить в единоборстве, лишь избежав физиче­ского конфликта. Кадочников по этому поводу любит вспо­минать пример, описанный в книге дважды Героя Совет­ского Союза В. Н. Леонова «Готовься к подвигу», когда летом 1945 года десять че­ловек фактически разоружи­ли целую воинскую часть квантунской армии. Исполь­зуя знание обстановки на фронте (вот-вот Япония дол­жна была капитулировать), советским разведчикам, про­бравшимся во вражеский штаб, удалось запугать и убедить сдаться японское командование. Дойди дело до вооруженного столкновения, ни о какой капитуляции не могло бы идти и речи.

Оценка ситуации, местно­сти, времени суток и года в «русском стиле» необходимы. В этом, наверное, и заключа­ется основное отличие руко­пашного боя от видов спорта, во многом потерявших связь с настоящим боевым искус­ством. Для того, чтобы и«русский тиль» стал видом спорта — безопасным, доступным для каждого, необ­ходимо убрать некоторые приемы-«убийцы»...

Я не сомневаюсь в том, что Кадочникову даже в простой рукопашной схватке не смо­жет противостоять ни один каратист. А про бой уж и говорить нечего. Когда «дед» начал рассказывать о плот­ности воздуха (от которого, зависит траектория полета пули), морских течениях и температуре вод (от этого зависит, сколько человек мо­жет продержаться на воде), цвете листвы и травы (способы маскировки), то мне стало ясно, что «русским стилем» нельзя заниматься на досу­ге — это образ жизни, образ мышления. И как жаль, что его традиции практически по­теряны. И как хорошо, что есть в краснодарском ракет­ном училище человек, кото­рый поможет его возродить.

При расставании, хотя бы­ли знакомы всего несколько дней, мы обнялись — это, по­жалуй, единственный ритуал, который существует (и суще­ствовал) среди русских вои­нов.

К. СЕРОВ.

Газета «Комсомольская правда».

Не перевелись Тарзаны на Руси.

Директор московского Теат­ра силы Олег Горюнов назвал этого парня русским Тарзаном. Но когда я сам увидел Юрия Копина, честно гово­ря, разочаровался. Щуплый какой-то, неприметный.

Чернокнижник Мирза.

Били долго. Когда падал на ставший липким пол, снова приставляли, как мешок, к стене и по очереди наносили удары... Три месяца Мирзакарим Норбеков провалялся в гос­питале.